Дети 1910–20-х годов стали первым поколением, воспитанным на идеалах новой советской действительности и на новых книгах.
Среди них была не только сухая идеологически верная литература, но и увлекательные романы, которыми зачитывались порой и родители.
Хиты советской книжной индустрии.
Григорий Белых и Л. Пантелеев, «Республика ШКИД» (1926)
Беспризорность была острой проблемой начала 1920-х годов.
Число детей-сирот, появившихся после революционных волнений и Гражданской войны, оказалось огромным — и они были едва ли не на виду у всех.
Переводчица Лилианна Лунгина, например, рассказывала о ярком детском впечатлении: огромных котлах на улицах Москвы, в которых днем варился гудрон, а по ночам спали мальчишки-беспризорники.
Сама книга описывает будни воспитанников школы имени Федора Достоевского.
Все они — сироты и вчерашние беспризорники — попали в образцовый детский дом, где их учат самостоятельности, ответственности и честности.
Учителя относятся к воспитанникам с уважением и доверием, отчего и вся ШКИД кажется детям не просто школой, а настоящей республикой, в которой каждый из них несет ответственность не только за себя самого, но и за жизнь окружающих.
Повесть об уникальном опыте перевоспитания малолетних преступников в образцовых советских граждан вмиг стала популярной.
Ее авторов — Григория Белых и Л. Пантелеева — и героев — Цыгана, Черных, Япошку и других — полюбили молодые читатели всей страны.
Написанная живым языком, «Республика ШКИД» оказалась не только увлекательным чтением, но и метафорой счастливого будущего, в котором «кто был никем, тот станет всем».
Николай Огнев, «Дневник Кости Рябцева» (1927–1929)
Костя Рябцев, как и его дневник, был фантазией советского писателя Михаила Розанова, творившего под псевдонимом Н. Огнев.
Роман состоит из скрупулезных записей впечатлительного подростка обо всех изменениях в его жизни.
Например, о том, как обычные уроки заменили «Дальтон-планом» — экспериментальной системой преподавания, по которой педагоги не играли решающей роли в процессе обучения, и которая была повсеместно введена в школах после революции.
Ученик получал список вопросов и занимался по ним самостоятельно.
«Учителя ничего не рассказывают. Ученику самому приходится все узнавать. Я так, по крайней мере, понял», — уточнял удивленный Костя.
Домашних заданий не было, ответов у доски — тоже.
Учитель приходил на помощь лишь в случае необходимости и принимал итоговый отчет в конце семестра.
Но и вне школы жизнь подростка была полна потрясений и открытий.
Крепка ли дружба?
Существует ли любовь?
Как доказать учителям, что ты взрослый и имеешь свою точку зрения?
И вообще, кем стать и каким стать?
На все эти вопросы Костя мучительно искал ответы в самом себе с помощью молчаливого друга, дневника — главной отдушины в сложном мире.
До войны Костя Рябцев был любимцем многих юных читателей, которые ценили книгу за легкость повествования.
А героя — за умилительную честность, с которой он подходил к анализу собственных душевных переживаний.
Лев Кассиль, «Кондуит и Швамбрания» (1928–1931)
Будни героев автобиографического романа проходили в той же обстановке, что и жизнь Кости Рябцева.
Но, в отличие от Кости, герои Кассиля братья Леля и Оська не просто фиксировали происходящее в своей жизни и пытались сориентироваться в мире взрослых — они придумывали собственную страну, где все происходило так, как им хотелось.
В своих фантазиях подростки отразили впечатления от эпохи героических советских мореплавателей.
Дом ребята представляли кораблем, а папу — капитаном.
Швамбрания была страной на острове в виде зуба, расположенном посреди моря.
Эта страна постоянно с кем-то враждовала, но всегда побеждала, ведь все ее жители были отважными и отчаянными воинами.
В первые годы советская власть больше, чем когда-либо позже, производила мифы о прекрасном будущем.
Утопические мечты были одной из основных черт эпохи, и, пока взрослые строили социализм, дети в повести Кассиля тоже разрабатывали проект страны всеобщего счастья — Швамбрании.
Автор: Мария Соловьёва
Источник: culture.ru
