Все мы знаем Василия Тёркина, героя одноимённой поэмы А. Твардоского.
А знаете ли вы, что у народного любимца Василия Теркина есть литературный двойник, ещё один популярный персонаж солдатских историй.
И звали его Фома Лукич Смыслов.
«Роста Фома невысокого, карий взгляд, говорит он маленько окая, на вологодский лад… Глаза хитроватые, зубы красивые и усы седоватые, сивые. Козью ножку курит, говорит всерьез, а когда балагурит — то смех до слёз».
В Российской государственной библиотеке хранится несколько несколько листовок карманного формата книжечки под названием — «Заветное слово Фомы Смыслова, русского бывалого солдата» (Военное издательство Народного комиссариата обороны).
На каждой листовке — история, написанная рифмованной прозой.
Первая из них появилась на фронте в сентябре 1942 года.
В каждой листовке раскрывались новые подробности из жизни сержанта Смыслова.
Интересно, что листовки печатались на бумаге, которую можно было использовать для самокруток.
Почитал боец во время привала, закурил, обдумал…
Ведь Фома как родной ему был.
Потому что мужик он компанейский, сметливый, раздающий советы и помогающий разобраться со своими страхами и сомнениями.
Смыслов — хранилище фронтовых заповедей: «Без дисциплины солдат не солдат. От смелого смерть бежит. Важна смелость, да нужна и умелость».
Фома Смыслов — образ, конечно, собирательный.
Именно такой боец имеет моральное право наставлять молодежь.
Он возвышает однополчан в собственных глазах: «Русский солдат хоть прост, да лукав».
Посмеивается над врагом: «Немец, он молодец против овец, а против молодца сам овца».
И переходит к практическим советам: «Думаешь, пуля — птица, на живого не садится?.. Достань каску, окрась каску. Если халат белый и чистый, тебя на снегу не заметит фашист».
Как и любой боец, герой мечтает о мирной жизни: «Встретят нас с уваженьем. Что разрушено, то достроим. Кто не женат — поженим. Хороши наши русские Маши».
И семья у него есть, как и у большинства солдат.
Семья большая: два сына — лётчик и танкист, дочь — санитарка в госпитале, жена работает на патронном заводе.
Наверное, с позиций сегодняшнего дня можно сказать, что «Заветное слово…» это типичный продукт эпохи с точно выверенной идеологической нагрузкой.
Однако в военное время это было насущное, как хлеб, печатное слово.
Листовки поднимали боевой дух, веселили, внедряли нужные знания.
У этой солдатской энциклопедии есть автор.
Это поэт Семён Кирсанов.
Одессит, он блестяще рифмовал, каламбурил, жонглировал словами.
С началом Великой Отечественной войны добровольцем пошел на фронт.
Работал военным корреспондентом «Красной Звезды», руководителем бригады, выпускавшей «Окна ТАСС».
Участвовал в освобождении Севастополя и Риги, получил две контузии.
В 1945 году был командирован газетой «Труд» в качества корреспондента на Нюрнбергский процесс.
Солдатский лубок «Заветное слово Фомы Смыслова, русского бывалого солдата», по свидетельствам очевидцев, был не менее популярен на фронте, чем «Василий Теркин» Твардовского.
Кирсанов получил множество писем от солдат, некоторые из них даже считали, что Фома Смыслов действительно существует.
Это подтвердил и Ираклий Андроников, который был с поэтом на Калининском фронте, подтвердил уже в 1956 году на вечере, посвящённом пятидесятилетию Кирсанова.
Андроников выразил сожаление, что работа не получила достаточного признания.
Ещё позже Борис Слуцкий писал, что бывалый солдат уже забыт, но в своё время того читали не меньше, чем «Василия Тёркина» Александра Твардовского.
Сам Кирсанов считал «Заветное слово» своим главным произведением, написанным в годы войны.
У Семёна Кирсанова много лирических стихов, и некоторые из них положены на музыку.
Например, самая одесская песня — «У Чернова моря…» (музыка М. Табачникова), «Жил-был я» (музыка Д. Тухманова), «Эти летние дожди…» (музыка М.Минкова).
Источник: Официальный канал Российской государственной библиотеки — она же Ленинка
